CONCORditer

The Days Of The Trumpet Call - In Demut, In Ewigkeit


Райнер Мария Рильке «Созерцание»

... Сквозь рощу рвется непогода, Сквозь изгороди и дома, И вновь без возраста природа. И дни, и вещи обихода, И даль пространств — как стих псалма. Как мелки с жизнью наши споры, Как крупно то, что против нас. Когда б мы поддались напору Стихии, ищущей простора, Мы выросли бы во сто раз. Все, что мы побеждаем, — малость. Нас унижает наш успех. Необычайность, небывалость Зовет борцов совсем не тех. ... Перевод Б. Пастернака

... Грядет гроза, преображая и лес, и высоту, и ширь, здесь нет ни возраста, ни края, окрестность, вечность набирая, как будто вписана в псалтирь. Мы лишь ничтожному перечим, нас бури повергают ниц, но если дать себя увлечь им, мы суть свою увековечим без имени и без границ. Победы наши значат мало, успех нас только умалит. возвышенному не пристало претерпевать от нас обид. ... Перевод В. Куприянова

композиция с октябрьского релиза совместного альбома MAJDANEK WALTZ, VINTERSOLVERV, THE NOKTULIANS






«Взморье»

Сонный вздох онемелой волны
Дышит с моря, где серый маяк
Указал морякам быстрины,
Растрепал у подне'бесья флаг.

Там зажегся последний фонарь,
Озаряя таинственный мол.
Там корабль возвышался, как царь,
И вчера в океан отошел.

Чуть серели его паруса,
Унося торжество в океан.
Я покорно смотрел в небеса,
Где Она расточала туман.

Я увидел Глядящую в твердь -
С неземным очертанием рук.
Издали' мне привиделась Смерть,
Воздвигавшая тягостный звук.

Там поют среди серых камней,
В отголосках причудливых пен -
Переплески далеких морей,
Голоса корабельных сирен.

Александр Блок

Зимняя ночь

Лёд незыблем под ногами,
Снег искрится пылью звёздной,
А земля мертва как камень.
В звонкой тишине морозной

Оглянись. Сколь безотрадны
В сирых нищенских отрепьях,
У кладбищенской ограды
Жмутся квёлые деревья.

Сон, разлившийся в природе,
Манит в бездну зыбкой ночи,
В нежить, в жуть. На небосводе
Серп луны, царицы волчьей.

И в безмолвии простора
Величав, жесток и властен
Стылый ветер, тот, который
В мае - сладок и прекрасен.

Перевод Дмитрия Гордиенко

был такой замечательный проект из Питера ANTHESTERIA, можно сказать с него начинал слушать
dark ambient. кроме альбомов было участие в создании саунда для игра Фобос 1953 и Метро 2033, жаль но продолжения
творчества не будет и это последний трек. версия от Павла Блюмкина (Majdanek waltz)

ANTHESTERIA – Alone




Эдгар По - Один

Иначе, чем другие дети,
Я чувствовал и все на свете,
Хотя совсем еще был мал,
По-своему воспринимал.
Мне даже душу омрачали
Иные думы и печали,
Ни чувств, ни мыслей дорогих
Не занимал я у других.
То, чем я жил, ценил не каждый.
Всегда один. И вот однажды
Из тайников добра и зла
Природа тайну извлекла, —
Из грядущих дней безумных,
Из камней на речках шумных,
Из сиянья над сквозной
Предосенней желтизной,
Из раскатов бури гневной,
Из лазури в час полдневный,
Где, тускла и тяжела,
Туча с запада плыла,
Набухала, приближалась —
В демона преображалась.

Осенний вечер

В дождевой вуали дали
Звёзд. Сны лета миновали.
И в своё вступает право
Осень – хмурая держава.
Инея седой налёт –
Верный знак: дряхлеет год.

Холодны, темны и строги
Серых облаков чертоги.
Над землёй печальный звук:
Стаи птиц плывут на юг.
Лишь промозглый ветер рад
Рвать листвы цветной наряд.

Сумерки крадутся рано,
На лугах лежат туманы.
Гаснет, душу леденя,
Отсвет тающего дня.
И тосклив как смертный стон
Бальдура последний сон.

Перевод Дмитрия Гордиенко

«ПЕРВЫЙ МОРОЗ»

Лёд на папоротник ляжет,
Словно тонкое стекло.
В шапках крон багрянца пряжа –
Точный знак: уйдёт тепло.

В полдень разольётся лето
По лугам. Но утром тут
Травы, инеем одеты,
Перламутром полыхнут.

И, клинком железным, свыше
Злой озноб рассвет пронзит.
Белый морок ближе, ближе,
Глуше маятник стучит.

Вновь ссутулились рябины,
Ожидая холода,
Словно скрюченные спины
Нищих, чей удел – беда.

Скоро вывернет, как руки,
Ветви ветер и к земле
Их согнет, рождая звуки
Жалобной мольбы к зиме.

Перевод Дмитрия Гордиенко

Обнаружился еще один перевод стихотворения Готтфрида Бенна. Давно выкладывал перевод Микушевича



Orplid - Auf deine Lider senk ich Schlummer

Готтфрид Бенн. Твои веки я укрою дрёмой

Твои веки я укрою дрёмой,
Поцелуй пошлю твоим устам, -
Ну а ночь, измученный истомой,
Проведу в безумных грёзах сам.

Вкруг твоих следов сложу я беды,
Вкруг твоих следов оставлю страсть,
Ну а ночь, священный смерти трепет
Будет в моём сердце тихо прясть.

Ты слаба понять, что между нами,
Чтоб принЯть меня и суть мою.
Оттого не сплю я вечерами,
Поцелуй и дрёму тебе шлю.

Перевод Аркадия Равиковича

СТАРЫЙ ДУБ

Жаркий день, ласкающий и томный,
Искрами чудес – кому не люб?
В панцире заржавленном, огромный,
Греется на солнце дряхлый дуб.

Сотни лет в его тени угрюмой
Задыхались юные дубки.
Зрели в нем волнующие думы,
Сон его ласкали ветерки.

Но уже худой, зловещий остов
Зачернел под зеленью ветвей;
На коре не сосчитать наростов,
Под корой не сосчитать червей.

"Бред весны" – и тихо плачет гнилью
Застарелый шрам от топора.
Душным мохом, ржавчиной и пылью
Сдавлена, приплюснута кора.

Ссохшиеся ветви поминутно
Вниз роняют палочки и лом...
Первая гроза – и, вздрогнув смутно,
Рухнет дуб со стоном о былом.

Гусеница сонным изумрудом
По коре уже сползает вниз;
Еле слышно, беспокойным гудом,
По коре букашки затолклись;

Третий день, как улетели пчелы:
Улей их колышется пустой.
За стоянкой, более веселой,
Разлетелись осы вперебой.

Ящерица острый взор метнула
Из дупла – и соскользнула прочь.
Стынет дуб! Вот плесень протянула
Бледную косынку... Скоро Ночь.

Перевод Ивана Тхоржевского

Forseti - Schmerzen




Не каждая боль излечима: иной бы впиваться
Всё глубже и глубже в сердечную клеть,
чтоб там через дни и года окопаться,
Окаменеть.

Ты смеёшься, болтаешь – всё вроде в порядке,
Ты будто бы справился с ней,
Но боль – ядовитая пена - украдкой
Всплывает во сне.

С весной возвращается тёплое солнце,
Мир полон цветами опять.
Но в сердце есть место, которому больше
Не расцветать.

перевод: Дарья Мосягина

Sagittarius - Trunkene flut


Готфрид Бенн - Пьяный поток

Пьяный поток,
транс, травма, потоп,
исток - итог
мой облекает лоб,
бой в абсолюте,
где, подвиг свой верша,
глубинами сути
прельщается душа.

Жар от озноба,
заочный, звёздный свет;
любовь — проба:
что если смерти нет?
Неужто мнимо
творенье, тщетный зов?
Мимо ты, мимо,
порознь, в конце концов.

Один ты снова,
вершитель треб;
жертва готова:
вино и хлеб.
Лес не воспрянет,
рог опустел;
Деметру тянет
в могильный предел,

и твой виднее
костяк со спины,
когда синее
восторг волны,
и старше сердцá
от слёз и обид;
образ творца
нам жить велит,

молча страдая
за веком век,
когда вместо края
лишь мнимый берег,
лишь пьяный поток,
для душ потоп,
и нет ни дорог,
ни горных троп.

Перевод В. Микушевича